Безумная мудрость[Перевел с англ. С.Рысев] - Вэс Нискер

Нет предела тем лишениям, которые человек может вынести, чтобы достичь единения со всем сущим, но, разумеется, этот идеал ставит предел вашим желаниям. В этом и заключается вся противоречивость принципов современной цивилизации, которая призывает: «Желайте большего».

Подобно многим своим предшественникам из когорт святых дураков, Ганди посвятил жизнь тому, чтобы помогать беднякам, и жил как один из них. Когда он умер, все его имущество составляли лишь прялка, статуэтка с тремя обезьянками с надписью: «Не вижу зла, не слышу зла, не изрекаю зло», его очки, посох и несколько домотканых платьев.

Бывают моменты, когда человек может преодолеть любое сопротивление и его поступки начинают влиять буквально на все. Это происходит тогда, когда он обращается в ничто. [64]

Однажды Ганди предстал перед королем Англии Георгом лишь в набедренной повязке, накидке и сандалиях. Когда затем Ганди задали вопрос, не считает ли он появление в подобном наряде неприличным, он ответил: «На короле одежд было достаточно для нас обоих».

У Бога нет своей религии. Махатма Ганди

Все наши усилия тщетны, но мы не должны их прекращать. Махатма Ганди

Что за косматый зверь, чей час наконец настал,

Бредет согбенно к Вифлеему, чтобы явить себя миру?

Уильям Батлер Йитс

В другой раз, когда Ганди спросили, что он думает о западной цивилизации, он сказал: «Что ж, идея, может, и была хороша». Ганди был образцовым святым дураком современности, бросившим вызов тем тенденциям, которые свойственны XX веку, — погоне за богатством и разрешению конфликтов силовыми методами. Он пришел к собственному пониманию бога, провозгласив, что «Истина — это бог», а не наоборот, как принято считать. И что самое важное, он раз за разом обращался ко всему миру со своим проникновенным призывом: ненасилие должно стать руководящим принципом религии и политики, всей жизни людей.

Если я и участвую в политике, то лишь потому, что политика окружает нас сегодня со всех сторон, подобно кольцу, в которое сворачивается змея и из которого никто не может вырваться, как бы он ни старался. Вот мне и хочется помериться с этой змеей силами.

Ганди сравнивали как с Иисусом, так и с Буддой; хотя он и стал известен всему миру, его методы часто подвергались осмеянию, а его призывы так и не были услышаны. [65]

Индия открыла свои двери перед западной индустрией, вынудив миллионы людей переселиться в крупные города; все страны продолжают наращивать свое вооружение. Подобно святым дуракам предшествующих эпох, Ганди попытался указать миру иной путь развития, и хотя, если судить по нашим меркам, он потерпел поражение, его наследие еще ждет своего изучения.

Мы получаем удовлетворение от усилий — не от достижения результата. Полное напряжение сил приносит полную победу.

Кого–то из святых дураков, провозгласивших свои истины, ждал больший успех, кого–то — меньший.

Некоторые из них сумели найти символы и метафоры, отвечавшие историческому моменту, и — сотворив из своей жизни новый миф — были после своей смерти обожествлены. Они принесли человечеству чудодейственное возрождение, дали начало новому витку вечного циклического процесса.

Благодаря своим неожиданным прозрениям и запоминающимся делам, эти святые дураки стали основателями новых религиозных орденов, выразив смысл жизни с помощью новых символов и образов.

На святых дураках наше исследование архетипов безумной мудрости заканчивается. С помощью образов клоуна, шутника, ловкача и дурака мы познакомились с тем разнообразием средств, которыми безумная мудрость себя выражает.

Несмотря на все наши амбиции, какой–нибудь из этих персонажей обязательно напомнит нам о себе, лишив нас наших иллюзий и сорвав с нас маску благопристойности.

Всегда найдется какой–нибудь безумный мудрец, который, поняв, что мы собой представляем, расхохочется, как Койот, сердито нахмурит брови, как Марк Твен, или сочувственно улыбнется, как Будда. Четыре архетипа будут снова и снова появляться на страницах этой книги под самыми разными именами.

Их отличительные черты будут вырисовываться все ясней и ясней, по мере того как мы будем продолжать зна [66] комиться с примерами безумной мудрости, выявляя их в исторических культурах Востока и Запада.

Мы начнем с Востока, поскольку именно там безумная мудрость была впервые зафиксирована в письменных источниках и поскольку именно там она наиболее ярко себя проявила. [67]

ГЛАВА 3

БЕЗУМНАЯ МУДРОСТЬ ВОСТОКА

Наиболее полное выражение принципов безумной мудрости мы находим в даосизме и дзэн–буддизме. Ни тот, ни другой не являются по своей сути ни философией, ни религией: ранние даосы и дзэн–буддисты обходились без понятия бога — они даже не создали никакой последовательной метафизической системы. Эти святые дураки Востока смотрели на жизнь не как на загадку, которую нужно разгадать, а как на тайну, которой нужно жить. В то время как Запад всегда был озабочен интеллектуальными поисками и личным спасением, для даосов и дзэн–буддистов следовать воле небес значило просто «быть» — они не увлекались идеологией или анализом, не искали в жизни какой–то высший смысл. Познавая себя и мир, они делали своим наставником и посредником природу. Они каждое мгновение стремились окунаться в поток жизни.

Во время своих медитаций восточные мудрецы достигали такого уровня осознания, который появился на Западе лишь спустя две тысячи лет. Они понимали, что наш ум своеволен и находится в плену условностей и что наши мысли, эмоции и наше представление о себе постоянно меняются. Они пришли к выводу, что понятие о некоем независимом субъекте, именуемом «я», является в значительной мере фикцией. Вдобавок, задолго до того, как западный мир стал догадываться о размерах Вселенной, восточные мудрецы, похоже, сумели интуитивно прозреть всю бесконечность пространства и времени. Они были убеждены что человеку не дано объять своим разумом необъятные просторы Вселенной и что по этой самой причине он далеко не свободен и его роль в этом мире не столь уж велика. [68]

Поскольку на каждого человека неумолимо воздействуют силы биологической и космической эволюции, никто из нас не в состоянии управлять своей судьбой или хотя бы ее осмыслить. В силу всех этих причин, с точки зрения даосизма и дзэн–буддизма, мирские знания и деяния мало что значат. Эти учения не вкладывают в жизнь отдельного человека, живущего в конкретное время и в конкретном месте, тот смысл, которым наделяет ее западная иудо–христианская традиция.

Вот эта самая земля является чистой Страной Лотосов, А вот это тело — Телом Будды. Дзэнский учитель Хакуин

Безумная мудрость даосов и дзэн–буддистов западным людям может показаться особенно безумной и часто не столь уж мудрой. Она не пытается придать смысл существованию; она не говорит о причинах или вере. Вам не надо чему–то молиться или совершать нечто особенное. Иногда вам не требуется делать даже и шага. И истина, и спасение сводятся к принятию мира таким, каков он есть, к тому, чтобы просто существовать. Именно из этих простых, земных посылок и исходит безумная мудрость даосизма и дзэн–буддизма.

Что скажешь, великий Дао?

Однажды настанет великое пробуждение, когда мы поймем, что пребываем в великом сне. Однако глупцы продолжают верить, что они бодрствуют. Они берут на себя смелость предполагать, что понимают смысл происходящего, называя одного человека правителем, другого пастухом, — как же это глупо с их стороны! И Конфуций, и вы спите! И когда я говорю, что вы спите, я тоже сплю. Слова, подобные этим, назовут Величайшим Обманом. Однако, быть может, через десять тысяч поколений явится великий мудрец, который поймет их смысл.

Чжуан–цзы [69]

Поэтому–то мудрецы и совершают поступки, которые состоят в том, чтобы бездействовать, и обучают, не прибегая к словам. Лао–цзы

Лао–цзы и Чжуан–цзы — учителя, воплощающие в себе безумную мудрость и являющиеся основоположниками даосизма. Это учение, возникшее в VI–V веках до н. э. в Китае, иногда называют радикальной экзистенциальной философией Востока. Считается, что Лао–цзы является автором «Дао дэ цзин», основополагающего даосского труда. Он отличается от Чжуан–цзы большей серьезностью; он — мастер парадокса, философ, которому присуща широта видения, поэт, знающий дао и способный описать его словами. Чжуан–цзы далеко не столь глубок; он — рассказчик, который прибегает к притчам и юмору, чтобы посмеяться над общепринятыми представлениями. Он ставит все с ног на голову, чтобы показать нам Путь, заявляя: